М.А. ФРОЛОВ

Посвящается светлой памяти выдающегося ученого
В.В. Петрова - учителя моего учителя.

Фролов М.А., заместитель директора Института трудовых и социальных отношений (Киев, Украина), кандидат юридических наук.

Пройдя этап зарождения, развития и становления, экологическое право как комплексная отрасль правового регулирования своими идентифицирующими истоками коренится в синтетической науке экологии, основополагающие начала которой были сформулированы немецким социал-дарвинистом Эрнстом Генрихом Геккелем в 1866 г. В то же время не следует забывать и то обстоятельство, что Геккель, будучи приверженцем определенных политических взглядов, вкладывал в это понятие несколько иной смысл, нежели это общепринято сейчас. Геккель как социал-дарвинист пытался экстраполировать дарвиновскую теорию эволюции, борьбы видов за выживание на социальную матрицу, борьбу классов и социальных групп.
Таким образом, экология как комплексная теория в широком понимании рассматривается в двух формах: а) как социал-дарвинистская теория; б) как естественное учение о взаимодействии человека, общества и природы. Правда, изначальное, геккелевское, понимание экологии сейчас уже все менее популярно и несколько забывается при определении предмета экологии как науки, однако в науке советского периода, исходя из идеологических установок, доминировавших в то время, всякий раз подчеркивалась материалистическая основа как самого дарвиновского учения, так и мероприятий по охране окружающей среды.
В современный период плюрализма мнений и подходов, отказа от материализма как единственно верного учения экологическое право (как правопреемник правовой охраны окружающей среды) претерпевает коренные, сущностно-структурные изменения в отношении поиска этическо-нравственной основы, на которой базируется нормативное регулирование охраны окружающей среды, использование природных ресурсов, обеспечение экологической безопасности. Безусловно, что такой поиск характерен не только для экологического права, как отдельно взятой отрасли, но и для правового регулирования в целом, во всем многообразном проявлении системы права - отраслей, институтов и норм. Однако в экологическом праве как наиболее гуманизированной отрасли, затрагивающей наиболее важные стороны человеческого бытия (жизнь, здоровье, источники существования и пр.), эта проблема стоит наиболее остро по сравнению со многими другими отраслями права, предметом регулирования которых зачастую являются лишь отдельные стороны человеческой жизнедеятельности.
Поскольку экологическое право в своем предмете обращено к наиболее важным сторонам человеческого существования, то поиск основ и истоков, на которых базируется фундамент системы правового регулирования, для данной отрасли является не праздным; более того, этот вопрос относится к вопросам так называемой рецепции, самоосмысления, экологического права и магистральных путей его формирования и развития.
Особо остро этот вопрос стоит сейчас, в период глобализации и монополизации транснациональными корпорациями права собственности на природные ресурсы, глобального экологического климатического кризиса, вызванного деструктивным влиянием крупных товаропроизводителей на окружающую среду, бюджет которых зачастую превышает бюджеты многих стран мира, а пространственные пределы реализации их права частной собственности на природные ресурсы подменяют публично-правовые институты государственной или народной собственности на ресурсы. Достаточно сопоставить сырьевую базу любой из транснациональных корпораций с пространственными пределами публичной собственности на природные ресурсы среднего европейского государства, и такое сравнение будет не в пользу последнего, что в итоге ставит под угрозу само существование института публичной, народной собственности на объекты природы.
К сожалению, современная система экологического права в недостаточной степени ставит барьеры для узурпации субъектами частного права публичной собственности на природные ресурсы и недостаточно жестко обеспечивает гарантии реализации права доступа любого члена общества к использованию природных ресурсов, обеспечения экологической безопасности, на что неоднократно обращалось внимание на уровне международного эколого-правового регулирования, и особенно в известной "Повестке дня на XX век" (Рио-де-Жанейро, 1992 г.), гарантирующей право будущих поколений на использование ресурсов и среды.
К сожалению, такая тенденция характерна и для стран постсоветского правового пространства, где традиционно публичная собственность на природные ресурсы отождествляется с понятием государственной собственности, а народ (нация, publicus) представляется весьма аморфным субъектом экологических правоотношений с довольно размытой экологической правосубъектностью.
Такая тенденция монополизации государством права публичной собственности имеет глубокие идеологические корни, лежащие еще во временах бывшего СССР, где основной идеологической установкой при определении экологической правосубъектности был тезис о том, что только лишь социалистическое государство является единственным выразителем воли народа. Однако подобная идеологема показала свою несостоятельность в современный период. При переходе в новую социально-экономическую формацию правовые подходы в этой части остались прежними, что и привело к негативным результатам в виде лишения огромной части населения реального доступа к природным ресурсам в результате сращивания государственно-политических интересов с бизнес-олигархическими, к появлению крупных латифундистов и газовых и нефтяных "баронов". Со всей полнотой ответственности можно констатировать, что на современном этапе наблюдается перекос баланса публичных и приватных интересов в сторону последних. Если в советское время, по выражению классика, "ничего частного у нас быть не могло", то в настоящее время маятник качнулся в иную сторону - гипертрофированной абсолютизации частноправовых интересов отдельной немногочисленной прослойки субъектов правоотношений. Гражданские, хозяйственные и иные частноправовые кодексы стран СНГ все более и более "вторгаются" в сферу регулирования публичных эколого-правовых отношений. Так, в Украине многие традиционные эколого-правовые институты уже регулируются Гражданским кодексом, причем специальным эколого-правовым нормам отводится роль субсидиарного регулирования ("в случае отсутствия гражданско-правовой нормы"): право на безопасную окружающую среду, институты аренды природных ресурсов, установление владельческих (посессионных) прав на природные ресурсы и титулов их принадлежности.
Безусловно, что все вышеперечисленное стимулирует ученых - экологов-правоведов к поиску нравственно-этических корней формирования идеологии, на которой базируется вся система источников экологического права, что позволяет достигнуть эколого-правовому регулированию самоидентичности и самодостаточности, четкости в предметной определенности.
В этой части многие юристы-исследователи обращают свои взоры на естественнонаучные разработки и на философию "зеленого движения". Многие диссертации по специальности 12.00.06 изобилуют цитированием Н.Ф. Реймерса, В.И. Вернадского, Родерика Нэша, Линн Уайт и других видных ученых-естественников и мыслителей. При этом как-то забываются либо сознательно игнорируются исконные корни экологической этики славян, их экологического правосознания и правопонимания.
Более того, в экологическом движении, очень неоднородном по своему составу, сформировалась целая группа мыслителей, которые отрицают причастность христианского миропонимания к экологическому правосознанию. Та же Линн Уайт заявляет: "Мы будем постоянно находиться под угрозой экологического кризиса, пока не отбросим христианскую аксиому, в соответствии с которой природа существует для служения людям" <1>. При этом известная ученая полностью игнорирует христианские воззрения на природу, Землю как творение Божье, дом Божий, искажая сущность христианства.
--------------------------------
<1> Уайт Л. Исторические корни нашего экологического кризиса. 1967 // Orthodox Russia. 1992. P. 2.

Именно исконное православное христианство содержит множество ответов на вопросы формирования экологического правосознания, и именно этически категории веры, надежды, любви, добра, справедливости заложены не только в основу экологического регулирования, но и права вообще. Как сказано одним православным мыслителем, именно в красоте этого мира христианин может увидеть предвестие красоты Царства Небесного.
Именно православная доктрина является тем уникальным инструментарием, который имеют российские правоведы в осмыслении эколого-правовых явлений, формировании взглядов и убеждений, ведь рецепции римского права со всеми его позитивами, а особенно негативами, по сути, в русские земли в полной мере никогда не было. Истоки своего правосознания мы должны искать в православной Византийской империи, которая просуществовала на 700 лет дольше Запада, а не в языческой частнособственнической Империи Рима, где отношение к землям, природным ресурсам и людям (субъектам правоотношений) базировалось на принципе "Разделяй и властвуй". И Москва, будучи Третьим Римом, унаследовала всю многообразную палитру православного правосознания. Как-то при этом ученые-цивилисты забывают указать, что известный император-кодификатор Юстиниан был христианским именно византийским императором и существенно переработал jus civile с точки зрения православных ценностей.
Именно христианские основы позволяют снять противостояние "человека и природы", которое было выработано в языческом миропонимании. Именно языческое мировоззрение древних римлян лежит в их понимании частного права, что было экстраполировано через рецепцию в современное гражданское право; именно язычники либо обожествляли природу, либо рассматривали ее как неисчерпаемый кладезь для хищнического обогащения. И только христианское правосознание гарантирует бережное, рачительное отношение к природным ресурсам как дару Всевышнего. Неоязыческие тенденции материалистического толка вылились в известное выражение Маркса: "...природа это сокровищница и задание человека - присваивать материальные блага и преобразовывать природу".
Православие же, напротив, понимает человека и мир как творение Божие, которые существуют в гармонии, при этом материальный природный мир создан Творцом для удовлетворения потребностей человека, но не более того, поскольку жадность рассматривается как один из смертных грехов. Христианский гуманизм проявляется в том, что человек рассматривается как венец творения Всевышнего, наделенный определенными дарами (природными), пренебрежительное отношение к которым есть греховное правонарушение. "...Какая польза будет человеку, если он приобретет целый мир, но повредит душе своей", - свидетельствует Евангелист Марк (Мрк. 8:36-37). По библейскому учению мир сотворяется и украшается Богом, как дворец, и человек вводится в него, как рачительный и разумный хозяин дома и владыка такового домохозяйства, подотчетный Господу. В связи с этим несколько новое звучание и оттенок приобретает геккелевский термин "экология". В греческом языке "ойкос" означает дом, домовладение, земельный надел хозяина (ойкумена); логос же - лишь в прямом переводе означает слово либо учение. В Евангельском иносказании Логосом метафорически называют Христа, принесшего новое Слово.
Каноническое православие в качестве источников регулирования признает два вида норм: а) Священное Писание (Библию Старого и Нового Завета); б) Священное Предание (решения Вселенских канонических соборов, труды отцов Церкви, практику жизнедеятельности лиц, официально признанных Святыми).
Что касается Библии как источника формирования современного права, то современный французский юрист, общепризнанный авторитет с мировым именем в области кодификации права Реми Кабрияк отмечал, что Пятикнижие и Второзаконие - есть первая и изначальная форма кодификации норм права.
Священное Писание содержит бесчисленное количество норм, направленных на урегулирование отношения человека к природе. В Евангелии от Матфея (24, 45 - 51) и от Луки (12, 42 - 48) человек предстает в своем поведении на земле как назначенный Господом управитель (по-гр. - эконом) великого домовладения (гр. - ойкоса), который должен ожидать возвращения (пришествия) Господа и дать ему отчет в своей деятельности. Ойкос есть прообраз мира, окружающей природной среды.
Второзаконие (30, 19) акцентирует наше внимание на словах Господа: "Жизнь и смерть я предложил тебе, благословление и проклятие. Выбери жизнь, что бы жил ты и потомки твои". А Бытие (1, 28) подтверждает эти слова: "Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и владейте ней, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всякими тварями". В этом мы видим акт передачи владельческих прав и титулов использования природных ресурсов рачительному эконому-управителю, т.е. человеку. При этом фигурирует обязанность управомоченного субъекта - человека "наполнять" землю, очевидно, что в форме охраны и воспроизводства окружающей среды. Однако человеку переданы только владельческие (посессионные) права на природные ресурсы, а не господство. Единым владыкой вселенной признается только Бог (Псалом 23, 1), которому принадлежат "небо и земля и все, что на ней" (Втор. 10.14), что означает то, что посягательство на природу является посягательством на творение Божие. Человек, созданный по образу Божиему, есть сотрудник Бога в мире (1 Коринф. 3, 9).
Есть и прямые нормы, запрещающие деградацию окружающей среды: "Не опустошай местностей, ибо дерево в поле не человек, что бы могло убежать от тебя в укрепление" (Втор. 20, 19). Целый ряд мест Ветхого Завета свидетельствует о том, что Бог заботится о природе. Так, в Книге Иова говорится, что Бог посылает дождь растениям (Иов. 38:25). Он сотворил пустыню для дикого осла (Иов. 39:5). Новый Завет подтверждает представление о том, что Бог печется о природе. Об этом свидетельствует, в частности, Притча о малых птицах (Мф. 10:29; Лк. 12:6). Та же мысль выражена и в Притче Иисуса о лилиях полевых (Мф. 5:28-30). Она свидетельствуют о том, что Иисус ценил красоту природы и видел в ней заботу Отца.
Писание накладывает также ограничения на эксплуатацию природы. Только после грехопадения и Потопа человеку было позволено употреблять в пищу мясо. Книги Левит и Второзаконие ограничивают человека в его отношениях с природой. В них можно обнаружить запреты, оберегающие фруктовые деревья, волов, птиц-самок, землю под паром и др. К этому можно добавить, что Новый Завет отменяет жертвоприношения животных (Евр. 10:1-18). В Писании присутствуют и другие места, которые можно истолковать в духе заботы о природе. Так, в Книге притчей Соломоновых дана сентенция: "Праведный печется и о жизни скота своего" (Прит. 12:10). Ту же мысль можно извлечь из притчи о потерянной овце (Лк. 15:4-7; Ин. 10:11). Иисус сравнивается в ней с добрым пастырем, полагающим свою жизнь за овец. Хотя здесь речь идет о заботе Бога о заблудших грешниках, тем не менее использован пример, в котором действия пастуха, оберегающего овец, одобряются. Выбор подобных метафор свидетельствует о необходимости благородного и ответственного со стороны человека отношения к природе.
Пришествие Спасителя указало путь выхода из кризиса. В Евангелии даются нормы жизни человека в условиях конфликта с Творцом и творением: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф. 6:19-21); "Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их" (Мф. 6:26); "Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы" (Мф. 6:34). Православие в этом свете предстает как наиболее экологичное, непотребительское мировоззрение, а все его искажения (ереси), делающие акцент на земной власти, ведут к потребительству, истощению природных ресурсов, экологическому кризису.
Таким образом, в основу экологического правопонимания заложены вечные библейские истины, а не "зеленый пантеизм" неоязычества, как это пытаются представить некоторые авторы. Если мы вспомним жизненный путь прп. Серафима Саровского, с его восхищением тварями Божиими, с которыми он разговаривал, или полный запрет православному монашеству на вкушение мяса, то становится ясным, что в поиске этической основы для эколого-правовых исследований современные ученые-юристы упускают целый пласт отечественного духовного опыта, накопленного столетиями.
В осознании этого нам помогают источники Священного Предания. Так, раннехристианский православный богослов Максим Исповедник (признаваемый и католической церковью) завещал обязанность человека превратить в рай всю землю. И только в этом случае, по словам прп. Максима, человек сможет носить рай в себе.
Святитель Григорий Нисский отмечал: "Человек должен демонстрировать свое самоуважение не в насилии над окружающим миром, но в приумножении его и сохранении".
Один из отцов Церкви Иоанн Златоуст так комментировал Библию: "Бог разделил богатства - воздух, солнце, воду, землю, небо, море, свет, звезды между всеми поровну, как между братьями". Другой отец Церкви - Св. Василий Великий так выражался о животном мире: "...у них нет разума, но есть природный закон, крепко в них основанный, который показывает, что им делать".
Святитель Григорий Палама, виднейший византийский богослов, афонский монах, оставил следующий комментарий: "Воистину, мы все - братья, происходящие от Единого Владыки и Творца... это общее братство мы распространяем даже на бессловесную и неживую природу".
Иереней Лионский, считающийся составителем Нового Завета в той редакции, которая сейчас является канонической, в своем произведении "Против ересей" отмечал: "...для христианина характерным есть уважение к природе и любой твари... и мы не имеем права распоряжаться ничем по нашим прихотям и своеволию". Иеросхимонах Самсон сформулировал аналогичный тезис: "Следует любоваться красотой природы... как творением мудрости Божией. Это возвеличивает и радует Бога". Старец Паисий подтверждал эту мысль: "Зло - это ошибочное использование тех вещей, которые Бог нам даровал для нашего блага".
Интересную мысль высказал английский теолог Честертот, перешедший в православие в результате исследования основ православного учения: "Христианин четко знает, кого благодарить за такое чудо [окружающую среду], для него живая природа не случайная ошибка истории, а нечто целенаправленное и осознанное, свидетельство любви Бога к человеку".
13 - 16 августа 2000 г. на Архиерейском Синоде Русской православной церкви был принят весьма важный и значимый документ, который отображает официальную позицию русского православия, - "Основы социальной концепции православной церкви", в котором, в частности, содержится раздел 13 "Церковь и проблемы экологии", где отмечается следующее: "В природе, как в зеркале, отразилось первое человеческое преступление. И на земле стало невозможным полное и органическое единство человека и природы, которое было до грехопадения человека. В своих отношениях с природой, которые приобрели потребительский характер, люди стали все более руководствоваться эгоистическими мотивами, люди стали забывать, что единственным Владыкой мира является Бог. С христианской точки зрения природа является не вместилищем ресурсов, предназначенным для эгоистического и безответственного потребления, но домом, где человек не хозяин, а лишь домоправитель".
Таким образом, все вышеуказанное позволяет нам утверждать, что православная доктрина является надежной опорой и неисчерпаемым источником для формирования нормативных основ эколого-правового регулирования в соответствии как с мировыми стандартами, так и с учетом отечественных традиций правотворчества, и одной из целей данной публикации является обратить внимание молодых исследователей сферы экологического права на огромный, пока еще мало изученный аспект экологического правосознания славян. "Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего (ее), - в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих, ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне" (Рим. 8:19-22).

(Статья: Христианские основы эколого-правового регулирования (православный контекст экологического правосознания) (Фролов М.А.) ("Экологическое право", 2010, N 1))